Другие бережно строят гнезда, уют крадется котом в дома, А ты не понял, не строил. Поздно. Ну, не дано тебе понимать. Пока ты бродишь по белу свету, целуешь ветер, гоняешь пыль, Хранишь в кармане ключи от лета, на песни странные тратишь пыл, Друзья из детства выходят в зрелость, играют свадьбы, растят детей, Их раньше старые сказки грели, теперь их греет огонь в плите. У них хозяйство, любовь, работа, семья, дом-крепость и счастье в нем. Другие цели, дела, заботы, и жизнь спокойным горит огнем. Ты брел за солнцем в густую просинь, слова лелеял за годом год, Вдруг оглянулся - а рядом осень, а кроме осени - никого. Другие выросли - сосны, кедры, ветвями щупают небеса, А ты поднялся ростком из недр, а после выгнулся, как бонсай. И вот, бредешь по пожухшим листьям, невольно смаргиваешь слезу, Воспоминаниям смотришь в лица, а душу странный терзает зуд, И, извиваясь от новой боли, кричишь, уставившись в вышину: "Я счастья в доме не стою, что ли?! Я хуже прочих? Ответь же, ну! Даруй стабильность, ну, сколько можно, на что я трачу бездарно жизнь?" И слышишь голос: "Да мне несложно. Но раз так хочется, откажись От вольных странствий, костров в дороге, привычки спать на полях в траве, Идти туда, куда тянут ноги, платить стихами за свежий хлеб. Пора из задницы вынуть шило, довольно песен и звонких фраз. До трех считаю. И раз решился, снимай котомку, готовься. Раз..." Ты отступаешь на шаг поспешно, у сумки стискиваешь ремень: "Прости, должно быть, я глуп и грешен, но не готов на такой обмен. Я слишком мало забрал у мира и мало выдал ему в ответ. Должно быть, Господи, я не вырос. Другой дороги пока что нет. Как буду жить - не твоя забота. Короче, это... я поспешил". И бог тебе отвечает: "То-то. Ступай отсюда и не греши". Уходишь прочь и тебе не легче прощаться с теми, с кем пел и пил, Но раз уж был ты с дорогой венчан, иди по ней, сколько хватит сил. И вот из зыбкой осенней хмари идешь, насвистывая, в рассвет. А в спину шепот: все будет, парень. Иначе. Позже. Но нынче... нет.