Как на Маковце-горе монастырь – золотые купола да кресты, небеса над головою чисты… А четыре сотни лет тому время смутное дышало в упор… Обращая в эту летопись взор, остаемся и до нынешних пор мы свидетелями этому.
И пришла тогда несметная рать, чтоб наш дух и наши стены сломать. Сохрани нас, отче Сергий и Мать Пресвятая Богородица! Тут за честь мы и положим живот, не сдадимся, не откроем ворот, здесь единственный остался оплот, а за ним – Москва, как водится.
И на каждого сидельца, нет слов, – два десятка с лишним вражьих голов. Вот вошли они под ночи покров и от страха стали серыми: небо скрыто облачной пеленой, сразу перед монастырской стеной трое конных – не дозор ли ночной, с ними свет – не сам ли Сергий ли?!
Понял враг – не взять им Троицу «в лоб». Порох свёз, да и затеял подкоп. Двое ратников не медлили, чтоб помешать коварной линии. Шилов, Слота, взяв зажжённый фитиль, в ночь ушли, чтобы назад не прийти. Тут и грянул гром – успели спасти. Смерть за други своя приняли.
Кто и слаб и млад был, немощен, стар – принял в руки оружейную сталь. Люд на стены этой крепости встал и держались осаждённые. За лишеньями, в крови и огне так без малого полтысячи дней окупались по высокой цене их усилья нощно-дённые.
Как на Маковце - горе монастырь – золотые купола да кресты, и пришла тогда несметная рать, чтоб наш дух и наши стены сломать. Тут за честь мы и положим живот, здесь единственный остался оплот!
Понял враг – не взять им Троицу «в лоб». Порох свёз, да и затеял подкоп. …В ночь ушли, чтобы назад не прийти. Тут и грянул гром – успели спасти. Кто и слаб и млад был, немощен, стар – люд на стены этой крепости встал. За лишеньями, в крови и огне – так без малого полтысячи дней
Как на Маковце-горе монастырь – золотые купола да кресты… Небеса над головою чисты, или это только кажется? Будет много и нужды и беды, только дух наш крепче всяких твердынь. И, поставив точку, скажет «аминь» келарь Авраамий Палицын.