1. Как во городе во Кизеле угольные шахты стоят. Там работники вольноотпущенные брагу горестную пьют.
И белое небо. И дымные облака. Пей, чумазый, мама жива пока. Стара ветка и частота волны с твоей вагонеткой нет связи у страны.
Белая береза на шлаковой горе подрастает. Угольная мама умирает.
2. Не подходит Урал-уголь для цепочки товар - денежка - товар. Соц. труда сидят ударники, свободные как негры из ЮАР.
Их бедный уголь беднее, чем душа. Но жизнь, чумазый, она и в Конго хороша. Возьми нож, спички, плавки, сахар, махру, садись в электричку, езжай в Бурумбуру. Если морока с контролерами, будь тверд тебе лишь до Марокко, дальше ты уж как-нибудь.
Белые березы мелькают за окном электрички, словно практикантки-медички.
3. Если высадят - на Вильве археологи копают пустоту. Белоглазая гуляет чудь по свету и по эту и по ту...
- Эй, белоокие! (Неужели те?) Кто вы, боги или тут работаете? По ржавой воде в низовье зовут тебя за перекат - туда, где бирюзовый лег на реку закат: - Выше, ребята, знамя! Глубже заступ! Идем! Идем, идем, мальчик, с нами - будешь нашим королем!
Смерти не узнаешь, пребудешь в блаженнейшей грёзе, женишься, как царь, на березе...
4. ...Или это только снится? Над оранжевой рекою бирюза? Над тобой сестра склонится.. У ней дымные, как облако, глаза.
Вата, палата, баночка, пузырек... В недрах ее халата прячется уголек. В этой больнице болезных ребят тьма, но сестрице что-то нужно от тебя. То ли колоть, то ли не колоть тебя? Ангелы любви и боли в юдоли нашей трубят.
А в окне береза - как на теле шов. Не заживает. ...Угольная мама оживает.