Серой впалою щекой упаду в подушку, В клетке золотой щегол продал свою душу. Щеголяет, глотку рвет, а в груди-то пусто. Сам себе всё время врёт, оттого и грустно.
За бедой опять беда, треснула посуда, Перевёртыш-календарь обманул, паскуда. «День Рождения » - кричу, а он мне: «Именины!», Вверх тормашками лечу коридором длинным.
Припев: Бей! Бог убогого, а мне, убогому, - долю свою влачить. Пей, коли в дом зашел, всё будет хорошо, выпьем, да помолчим. Выпьем, да помолчим.
На вспотевшей простыне просыпаюсь утром, Стало вдруг непросто мне жить на свете мудром, И не высохнуть никак наволочке мокрой, От звонка и до звонка отбываю срок я.
Повалила буря лес – на осине ясень, Королям без королевств до сих пор неясен. Этот грёбаный ответ, на вопрос: «Что делать?» То ли красить в чёрный цвет, то ли, с*ка, в белый?!
Припев: Бей! Бог убогово, а мне, убогому, - долю свою влачить. Пей, коли в дом зашел, всё будет хорошо, выпьем, да помолчим. Выпьем, да помолчим.
Соло.
Так проходит день за днем, год летит за годом. Вздрогнем тихо, отойдем - вот она свобода. Лязг оконных двух щеколд, ангелу послушный, - Я взлетаю, и щекой падаю в подушку.
Припев: Эй! Богу богово, а мне, убогому, - долю свою влачить. Пей, коли в дом зашел, всё будет хорошо, выпьем, да помолчим. Выпьем, да помолчим.
Эй! Богу богово, а мне, убогому, - долю свою влачить. Пей, коли в дом зашел, всё будет хорошо, выпьем, да помолчим. Выпьем, да помолчим.