иду наощупь в темноте, будто диана гурцкая с лицом попроще, рукой пожестче по кафельной плитке ступая, как племя сипаев, лишь не засыпай только – не время для дрём, в чёрных очках и с тростью семенил за поводырём. мой город старый-престарый, да он почти что первобытный – будешь искать справедливости – не дождёшься арбитра, я буду краток: изобьют, ограбят – заберут всю милостыню, кто сопротивлялся – на земле лежат трупами – стынут. уличная шпана кричит кричит вдогонку \"кот базилио\" – они не то что отморозки, но одеты по-зимнему, моя шарманка производит физику птичьих голосов – не говорите спасибо, пожалуйста, дабы не быть голословными. не азиат, но с лица до сих пор не сошла восковая желтизна, во сне картинки с пачки сигарет, спасибо минздрав, музыку сюр, посюстороннюю не ставят в варьете, грудная клетка держит птиц и их сжигает мартен. в шляпу швыряют монеты, да хоть в лицо, лишь бы швыряли, судьба зашила веки, но судьба умелая швея ли, запрокинув голову всё равно небо никак не увидеть – скажите мне что оно просто ужасно или по-другому соврите. не всякий слепой – гомер, но всякий гомер с рожденья слеп, я каждый день плыву навстречу сцилле, как его одиссей, подайте руку или подайте голос – кто тут есть? кто-то поставил на мне крест, но пришлось стереть.