Сердца иссохлись, в черепе черные дыры. Чужая жизнь не важна, холодно там и сыро. По пятам сиплый смех и в руках финка, Теперь я сдохну на улице с гордостью в обнимку. Небо затянется, фонарь потухнет сбоку - Это моя держава, большая и одинокая. Империя больная, пепел один везде, И молодые скалятся у дьявола в узде. В их домах старых гуляет простуда, Будто бы проклятье против святого люда. Сюда пришел страх, пронизывает ветром, Забивайся в угол и позабудь о светлом, Закрывайся от всех щитами из стали, Спрячь искренность, так, чтобы не отыскали. А я верить буду, пока сам не умру, Что еще можно зажечь в твоих глазах искру.
Припев: Безнадежно...я слишком наивен и молод И, как дитя заигрался в свой святой холод. Этот патриотизм с честью - слишком скучно, Мертвая мечта под ядовитым равнодушием. (*2)
Дорога ссыльного, счет тысячами шпал, Бой нищеты с ленью, выдохся и не встал. Ждешь помощи, а вьюга воет неумолимо, Дети России научены проходить мимо. Пройти уверенно, быстро, не шелохнувшись, Нести постыдный смех в заледенелые души, Бездвижное тело в цене, только не звука, Полуживому на снегу шмон на скорую руку. Я во дворе умирал, день погож был и светел, Жадно верил и ждал, кто-нибудь да заметит. К ночи мое кровотечение стало обильным, К запаху смерти стянулись камеры мобильных. Так и держава вся, четко и без огреха, Вымрет полностью, сама себе на утеху. Встали было с братьями, к обороне строем, Думали выкажем, чего сибиряки стоят.
Припев: Безнадежно...я слишком наивен и молод И, как дитя заигрался в свой святой холод. Этот патриотизм с честью - слишком скучно, Мертвая мечта под ядовитым равнодушием. (*2)