Полыхала заря над степью, Окровавило солнце лик. Уходили в сечь редкой цепью, Все, кто был: и мал, и велик.
Как кружили во ржи высокой Кони золотогривые, Только было им одиноко В тишине...
Седоков растеряли, глупые, По дороге за хутора, Ранним их расстреляли утром Юнкера.
Брат на брата, сын на батьку, Что ж ты плачешь, горе-ратник. Кто у ног, как будто ватных, на земле лежит? Получай свою победу, Да не ври, что сам не ведал, Кто тебе судьбу сосватал, злом наворожил.
Почернело рваное небо, осмелели волки в лесах, Им без разницы красный и белый, Воем отпоют на пирах.
Заплутали в тумане бледном, Из вранья сотворили храм, Убивали за корку хлеба, И не думали прятать срам.
Землю-матушку все делили, Только много ли надо им? По аршину - кого хоронили, По горсти тем, кто хоронил.
Братец брата, батька сына У заброшенного тына, Что теперь твоим сединам запоздалый стыд? И сменила цвет зарница с золотого на багровый, И в церквях сожженных снова Был Господь убит.
День проходит... Ночь проходит... Год проходит... Век проходит... Кто там снова хороводит... Никогда не спит...
Полыхала заря над степью, Окровавило солнце лик Уходили в сечь редкой цепью, Все, кто был: и мал, и велик.
Как кружили во ржи высокой Кони золотогривые, Только было им одиноко В тишине...