Дитя-злодей встаёт в шесть тридцать, литой атлет, спеша попрыгать и побриться и съесть омлет. Висят в квартире фотофрески среди икон: Исус Христос в бродвейской пьеске, Алан Делон. На полке рядом с шведской стенкой Ремарк, Саган, брошюрка с йоговской системкой и хор цыган. Дитя-злодей влезает в "троллик" всех раскидав, одновременно сам и кролик и сам удав. И на лице его бесстрастном легко прочесть: "Троллейбус - временный мой транспорт, - прошу учесть". Он с виду вроде бы приличен - не хлюст, ни плут, но он воспринял как трамплинчик свой институт. В глазах виденья, но не бога: стриптиз и бар, Нью-Йорк, Париж и даже Того и Занзибар. Его зовёт сильней, чем лозунг и чем плакат, вперёд и выше - бесполосный сертификат. В свой электронный узкий лобик дитя-злодей укладывает, будто в гробик, живых людей. И он идёт к своей свободе, сей сукин сын, сквозь всё и всех, сквозь "everybody", сквозь "everything". Он переступит современно в свой звёздный час лихой походкой супермена и через нас. На нём техасы из Техаса, кольцо из Брно. Есть у него в Ильинке хаза, а в ней вино. И там в постели милой шлюшки дитя-злодей пока играет в погремушки её грудей...