В старом замке усадьбы дворянской расплескался серебряный свет. На балу накануне Германской танцевал с гимназисткой кадет. Он кружился — а флейты с альтами на три счета шептали ему: Душу — Богу, сердце — даме, Жизнь — Государю, честь — никому
И безусый кадет стал мужчиной, за семь лет отшагал две войны, а потом повстречался с чужбиной и оплакал потерю страны. И, уйдя в чужедальние дали, слышал стон пароходов в Крыму: Душу — Богу, сердце — даме, жизнь — Государю, честь — никому!
А в Парижах быть русским непросто, Быть непросто и ныне и впредь. Он вернулся к родному погосту, чтоб на отчей земле умереть. Там, где роща пестреет цветами, где река примыкает к холму: Душу — Богу, сердце — даме, жизнь — Государю, честь — никому!