– Пейте уксус, господа, – сказал Шуев. Ему никто ничего не ответил. – Господа! – крикнул Шуев. – Я предлагаю вам выпить уксусу! С кресла поднялся Макаронов и сказал: – Я приветствую мысль Шуева. Давайте пить уксус. Растопякин сказал: – Я не буду пить уксуса. Тут наступило молчание, и все начали смотреть на Шуева. Шуев сидел с каменным лицом. Было неясно, что думает он. Прошло минуты три. Сучков кашлянул в кулак. Рывин почесал рот. Калтаев поправил свой галстук. Макаронов подвигал ушами и носом. А Растопякин, откинувшись на спинку кресла, смотрел как бы равнодушно в камин. Прошло ещё минут семь или восемь. Рывин встал и на цыпочках вышел из комнаты. Калтаев посмотрел ему вслед. Когда дверь за Рывиным закрылась, Шуев сказал: – Так. Бунтовщик ушел. К чорту бунтовщика! Все с удивлением переглянулись, а Растопякин поднял голову и уставился на Шуева. Шуев строго сказал: – Кто бунтует, – тот негодяй! Сучков осторожно, под столом, пожал плечами. – Я за то, чтобы пить уксус, – негромко сказал Макаронов и выжидательно посмотрел на Шуева. Растопякин икнул и, смутившись, покраснел как девица. – Смерть бунтовщикам! – крикнул Сучков, оскалив свои черноватые зубы.