Сон мой в чужом блокноте. На полях метками кляксы. Капсом рассказы там, Правит бал плоть, и Покрыта та плоть... язвой. Во сне видал, как статно я... Стоял на сцене. У сцены чувство стадное, Плескались децибелы. И был во всём парадном я, Сомнение на ладан... да... Дышит... И внизу толпа та рада, Градом пот с безумных глав, Ты же... Этого хотел? Это твой удел? Думал... Предо мной меж тем толпа мертвых тел... Трупы. Их глаза пустые, злые, как и смысл песен. Бесит, сколько во мне спеси там во сне, Прессинг. Меня видит каждый, Пялит гнилые глазницы! Страшно! Смотреть в их пустые лица. Пускай ложью плюю в толпу, Пурпурного цвета что, Кусками смысл теряю в бреду. Одно лиь шоу теперь важно! Каждый из тех, что вторили мне Видел меня и ждал, Ради потехи я пару камней Бросил в зрительный зал. Прошел в сновидении том Со сцены к толпе, потом Пробило холодным потом, Я воздух хватал жадно ртом. Меня видел каждый, но вот, Я стал одним из них, Тело прогнило, и кукловод Другой появился, меня сменив. Не дает осечек Тест Роршаха! Крошево видит прошедший сечу. Негу вод, полюбивший речку, Неба гнёт, кто в остроге брошен.
Люди - кляксы! Рваные и липкие, Фрики тут, их судьбы - черновики. Либо ты привыкни к ним. Навеки. Либо навеки из нутра выкинь.
Сон мой при чем? Сам отвечай, башку включи. В ладонь я вложил ключи. Дверь не ломай плечом. Люди - кляксы, Чернил или росы, Но кляксы! No cry, сын. Таков был посыл. Мы пятна на листах чужих блокнотов, Мы в них впитались до конца их дней. Мы глотки их обвили чернильною гароттой, И не спасли от вязи той кожу наших шей. Удавок - не одна на каждом. И не удушия лишь только ради, А для того, чтоб твой кровавый кашель. Сел кляксою на лист чужой тетради. Вам не понять всей сути! Этих рваных пятен! Судьи! Хватит! Вам ваша честь не идет! Ты в парике как пудель, В лохмотьях, но не в мантии. В закате весь твой голос на нет сойдет.