Надо мной тополя жгут костры, кричат журавли Созывая всех в дальний путь; реки-облака на мели Застряли, сгнили – не сдвинуть с мест; птицы не смотрят вниз, Мраком покрылся лес и от дождя прокис. Не видать ни луны, ни звезды одной, чтоб вела По тропе лесной к городам, где вскормила мать, отдала Все свои силы, всю свою жизнь. – Я проиграл войну! Вряд ли наступит день, я до него засну.
Журавли ближе к югу, крыльями ловят ветер. – Милые! Дайте руку! Некому в целом свете… Кроме вас, белокрылых, кто мне поможет, Кто скажет: «Всё ничего. Всё хорошо. Держись!»
С высоты нелегко снизойти до тех, кто внизу. Вряд ли генерал, что с утра чешет левой лапой в боку, Вернёт нам сотни убитых душ, павших в бою за раз! – Сколько, скажи, ещё юных закроешь глаз? Самолёт мой упал, сбитый вражеской булавой. Я лежу один – облака, тополь, журавли – что со мной Не говорят, да на что им я – каждый живёт свой век! Что о себе ты мнишь, милый мой человек?
Журавли ближе к югу, крыльями ловят ветер. – Милые! Дайте руку! Некому в целом свете… Кроме вас, белокрылых, кто мне поможет, Кто скажет: «Всё ничего. Всё хорошо. Держись!»
Время моё пришло, что же - столько, знать, суждено небом, Травы сейчас моё ложе, буду теперь для них хлебом. Жаль, ничего нельзя с этим поделать…
Дальше, едва могу видеть, дальше летят мои птицы, Что мы с тобою им, тополь? Нету у них той границы, Что же так держит нас?