Лязг зубов и лопат. У 10-й версты нас закапывают мертвецы. Старорыл с новорылом, копай за двоих! Перевыполним план по закопке живых! Труд, как в тропиках — до трусов. Аэробика мертвецов. Кто свой палец отсёк, кто идёт вперехват. Кто хоронит модёрн, кто копает под МХАТ. Дёрн, как правду, — вверх дном! — Первый кто бросит ком? Вслед им ведьмы летят на лопатах верхом... Справедливый плакат водружён над шестом: «Мертвецов — большинство, а живых — меньшинство». Поживей прохрипим: «Панихиду живым!» Я улыбок зубастых не знал широчей. Аллилуйщик — теперь мастер смелых речей. Но живой поднимается землекоп вперехват мертвецам — Пастернак, и — горбат от лопат — Смеляков, и сажающий вишню пацан. И небесный народ рядом с ними идёт, кто рискует не за металл, чьей сапёрной лопаткою вертолёт смерть реактора закопал. Мертвецы и творцы, мертвецы и творцы — вечный бой: вечный риск, вечный дых! Искры встречных лопат от Тверцы до Янцзы, схватка мёртвых лопат и живых. Пастернак, ты терновник к забору садил, бескорыстные брюки заправив в сапог. И стал лопаты венец — твой венок. Как он в слове весом, мой неалчный народ. Не случайно венцом он лопату зовёт. Подымите её вверх венцом над собой — вы увидите женщину с русой косой. Отвернулась спиною. Глядит на закат. До земли опускается стержень косы. За тебя на закате сраженья кипят — мертвецы и творцы, мертвецы и творцы. Есть две нации — как ты ни мельтеши — мертвецы и творцы, творцы и мертвецы. Я живу невпопад. За удары — мерси? Но за новый твой взгляд мои годы летят. Уходящего века читаю кресты в инициалах скрещённых лопат. У отверстой версты мертвецы и творцы. *** Нет границы у бытия! Века двадцать какого-то об изразцы обломилась лопата моя.