Расстреляли рассветами память, бредущую в поле, Исходили всю воду, а берега до сих пор нет. Поменяли, не глядя, на правду свободную волю, Да пожгли фонари, не познав где кончается свет.
Я не сплю - моё время, как смертник скребёт по бумаге. Я в конюшне для птиц, я в плену отношений ко дну. У бездомного пса видишь больше ходячей отваги, Как подняв свою лапу, он лечит больную страну.
Сколько веры в огне, сколько верности в тающем снеге. Так темно - я в аду, иль за пазухой брата Христа. Ты бросаешь цветы на могилу, закутавшись в неге; Я лечу, как солдатики, в счастье с гнилого моста.
Съели жизнь в одночасье: десерт, как всегда, будет голод; Мы бросали слова в рок-н-ролл, как незрячих щенков. Рано утром в тумане теплом отражается холод, Блеск ненужных и сданных в уценку счастливых подков.
Я не знаю, как жить, если смерть станет вдруг невозможна; Память вырвать непросто, как выклянчить песнею дождь. Имена на дверях перелистывая осторожно, Hе заметишь, как на пол гербарием выскользнет вождь.
Раздарил всем по сердцу, себе ничего не оставил; Чьи-то звёзды вокруг, а мои перекрестки пусты. Вот и кончился бал, я последнее в брюки заправил; Мы поклонникам вместо автографов ставим кресты.
Золотая Луна цвета спелого, зрелого яда, Как стрелок за окном, целит мне в оловянную грудь. Все года по домам, провожаю последнего взглядом; Твое «вечное», знаю, запомнит и наше «чуть-чуть».