Это гимн просвещённой отчаянной жизни, Он про двери и пропасть черты. Это ритмы поминок и праздничной тризны, Где тостуешь всё ещё ты.
Мокрых серых прохожих пугливая стая Вспыхнув крыльями скрылась во тьме. Я сквозь стены иду и в руках согреваю То, что дорого, дорого мне. По земным и небесным скитаясь дорогам, Я храню эту каплю тепла; И пока она есть я доволен немногим, Наша жизнь, дорогая, светла.
Отражается чёрной шеренгой-неволей Колоннады злой топот в глазах. Пресс титана сведён, море пота и соли, Мойка в мраморных белых узлах Волн, несущихся мимо Авроры к закату, Где пространством скуля на цепи, Как к хозяину, к Богу, к еде, земле, брату Рвётся небо к тебе подойти.
Питер, На мне привычные к ходьбе ноги И старый свитер. Питер, Моё тело вырвалось из берлоги, Сползло с дивана Послушать, как решётка летнего сада Кричит на ветру.
Питер, Здесь даже цари когда-то вставали рано Бродить во главе парада. Питер, Мне надоело бестолковье телеэкрана, Ленинград, мать его, точка ру.
Питер, Питер, Здесь уже с утра наступает вечер. Карамельные купола Спаса Расцветки моего матраса Отражают милые сердцу, уютные представления о рае, Но мне умирать нечем, Но мне умирать нечем. Не мы, Питер нас выбирает.
Питер, Марсово поле, Белые сны без соли. Питер, Блокадник-кондитер, Сыплющий чёрствые дольки счастья В голодные рты. У Вечного огня тени Греют замёрзшие руки. Всклокоченные и непокорные бомжи, Отражая звуки, Становятся на колени И вспарывают животы. Банзай, Питер!
Питер, Вязь монархических литер Ещё продолжает быть. Sine me de me, без меня обо мне, bitte, Стоит ли говорить? Питер, Старый больной репетитор Утюжит дурные и буйные, недоразвитые мозги, Что через несколько лет Прекращают мочиться в подъездах И выступают на писательских съездах, Посланцы степей и туманов Азиаты суровой зги.