По таежной по глухой тропе, По заросшей колее по паровозной Ехал старый и глухой, как сыч, Че Гевара... Голова его покрыта серым пеплом, Алым пламенем пылают на груди его награды Ехал Че и думал: «Куба далеко!» А Куба — рядом! Куба рядом!
На плече его сидит огромный дятел (птица), Настоящий говорящий черный дятел, Из клюва виден дым — наверно, дятел курит Сансимилью А впереди лишь тайга и позади лишь тайга. По лесу бродит Растафари типа «Баба Яга». В тайге дурная трава, в тайге студена река. В тайге студена река, а под водою рука. Того, кто долго смотрит в воду, схватит эта рука. «Сансимилья! Сансимилья! Сансимилья»! А в кустах сидят лесные партизаны, Очень хитрые и злые партизаны, Сорок лет они сидели в этой яме И боролись с комарами, ожидая Че ГеварЫ... А теперь они стреляют в Че Гевару из нагана. Но какая пуля тронет Че Гевару? Да особенно из ржавого нагана! Не родился еще воин в этой яме, Равный хитрому и ловкому кубинцу! И ложатся под копыта злые рати, И взлетает выше неба черный дятел, Распевая песнь лихую, удалую да со свистом — Ой-ё! Ой, ёлы-палы! Ой–ёлы-палы-ё-ха-ё-моё! Ой-ё! Ой, Дмитрий Палыч! Ой, Дмитрий Палыч Мафик, ё-моё!