Закулисный уют согрел полумраком так тихо, Слова в историях тут лихо летают, как вихрь, От детских шалостей до взрослых и жестоких игр. Голова на плечах, а выше и не стоит прыгать. Я помню, как в первый раз увидал его там: Нелепый грим, а лицо увядало в годах. Утекала вода, время сквозь пальцы цедя, На креслах сидят, глядя на мима в цепях Тени. Так бездыханно, без кашля и вздоха. Теми, кто без труда прикрывал свою похоть, Раньше были они. Именно им Своими сценами немыми поднимал настроение мим. Руки развязаны, и этот дурацкий костюм, Взгляды людей прибиты к сцене, подобно гвоздю. Все номера просчитаны до мелочей, Все шаблоны нещадно ломались также под их тонкостью.
Покажи нам надежду, что рассыпалась в прах, Войну слепых и зрячих, где каждый неправ, И кражу души, и как плачет страждущий, Покажи нам продавца лучших мест на кладбище, Покажи эту страшную чёрную желчь, Города и страны, которые стоило б жечь. Свет тусклее, а тени всё просят и шепчут. Мим закован в цепи, запуган их речью.
Тут слишком многие знают немного, Глаза прищурив от света дневного. И это не ново, а чтобы не было такого, Мыслями разум не был атакован без повода, нужно лишь крепкое слово. Нахуй эти конструкции из костей и мяса, Образы вязкие мим показывать не обязан, В столичной пустоши не станет делать небо ясным. Люди несчастные, и он выступает, не боясь их. Но эти тени - с ними всё по-иному теперь, и Чувство горькой потери плачет у запертой двери. Не нащупав ручку в воздухе, скованы цепью, Его скоро зацепит, так скоро зацепит. Шепчут тени, сгущается темень, Мим посередине сцены, подобно растению, Время застыло, и он навеки так скован: Покажи нам рэп, не говоря ни слова.
Покажи нам надежду, что рассыпалась в прах, Войну слепых и зрячих, где каждый неправ, И кражу души, и как плачет страждущий, Покажи нам продавца лучших мест на кладбище, Покажи эту страшную чёрную желчь, Города и страны, которые стоило б жечь. Свет тусклее, а тени всё просят и шепчут. Мим закован в цепи, запуган их речью.