Милый мальчик, ты так весел, светишь взором вдохновенным, Ты собрался в славный Питер. Не ответишь мне, зачем? Ты не знаешь, ты не знаешь, что течёт в каналах-венах, Ты не знаешь, что таится в мутной пелене ночей.
Ты наивен, как ребёнок, даже если лет за тридцать, Если думаешь, что встретят, обогрев и накормив. Только вряд ли ты отыщешь в нашей северной столице Подходящую баб-ёжку, этот воплощённый миф
Ты болтаешь увлечённо про погоду, атмосферу, Не забыв архитектуру, и поэтов, и котов. Питер шпилями соборов заплетает в сети нервы, Ловит каждого за жабры, чтобы не ушёл никто.
Продолжай считать, что Невский – городу лицо и сердце, Только, мальчик, ради Бога, во дворы не заходи! Там – тоскливый смертный холод, от него не отогреться, Стоит только это вспомнить – сердце заболит в груди.
Убеждай себя сильнее, что дворы и переулки – Загноившиеся раны, сотни шрамов и рубцов. Убеждай себя и небо, вой отчаянно и гулко: За блестящей маской Питер прячет мерзкое лицо.
Наш голодный старый город на страну накинул сети, Яркой уличной подсветкой привлекая мотыльков. Но дождливыми ночами гнилью, смертью пахнет ветер, А безумцев даже больше, чем поэтов и котов.
Люди носятся по кругу, как бы здесь они ни бились – Им не вырваться отсюда, только тосковать: «Судьба!..» Если крепкий ты орешек, даже крепче, чем Брюс Уиллис, Город в миг тебя раскусит, только хрустнешь на зубах.
Дальше, мальчик! Ну а впрочем, раз пошла такая пьянка, Приезжай в наш мрачный город, роль найдётся и тебе! Наш таинственный некрополь, Питер, хищная росянка, Ждёт тебя, мой сладкий мальчик, На назначенный обед.