Эх, братка, молодые да ранние мы, Дети без предела и передела страны. Мимо УПК, даст бог, и мимо тюрьмы, После 90-х меньше боимся войны. И хотя каждый из нас доживет до весны, Все равно, если мы видим те страшные сны. На обочинах судьбы черные кресты Пережили многие, но не всех сберегли.
А ведь после сорока дней по сыновьям, Надо как-то дальше жить отцам и матерям. На могилке чёрный хлеб и 50 грамм, Но каждый из нас по любому будет там. Наверно поэтому всё чаще тянет к церквям, Поэтому тянет к оставшимся рядом друзьям, Тянет к знакомым до боли местам, Где улыбка - это улыбка, а не оскал.
Эх, щас посидеть бы тихо у реки, Посмотреть, как ловят карася местные мужики, По спокойной водной глади попускать круги, Но мобилу разрывают звонки на куски. Бытовуха с каждый днём зажимает в тиски, Как на большой глубине давлением на виски, Наверное поэтому часто бываем резки, Но оставшись одни воем от тоски.
4 гвоздички и коньячок, Тишина вокруг, только в траве поёт сверчок. Зачитаю братану свой последний трэчёк, Чокнусь с мрамором сотру солёные с щёк. Время лечит, время стремится, время течёт, Время, как официанты, выставляет счёт, Время, как преподаватель, ставит зачёт, Ну а чувство, как мой пульс, бьёт.
Прикинь, а ведь сейчас наверное вдалеке Кто-то на реке сидит, встречает закат и рассвет, Провожает пароходы, смотрим им вслед, Смотрит на звёзды и небо, но меня там нет. Ты прикинь, я так давно не слышал тишину В постоянном окружении шума движух. Этот эскалатор движется, не повернуть. Первая - за упокой, остальные - чтоб уснуть.