Выдохнув воду из легких солью пропитанных Он прицепил себя к пирсу усталый и пресный Солнечный бог испачкавший губы в неистовом Лунном сиянии спину подставил Звенящему льду одиночества. На потеплевшей щеке бликами клетчатой Воздуха ткани пил он предел ощущений. А после нырнул в поток золотой бесконечности И взвыл плато ладони изранив в танце метели. В кругах на воде кувыркались медные линии Ветреных рук оставшихся у изголовья Ее силуэта в проем деревянный вписанный Не красками не пустотой и даже не кровью. Настоянный купорос сочился меж стеклами И поводом был для ошибок порой безразличных. Бережно телу внимая в ритме бессонниц Горло немело пытаясь держаться приличий. И равенство дня с потолком а ночи с рассветом Сковало свободу его цепями сомнений В неизмеримости чувств: не больше не меньше. Но он не дал себе времени для суеты изменений. Вот так бы мы жили с тобой: имея в запасе Сорок семь лет оставшихся в общем кармане. К небу ходили бы в гости на крепкий тропический кофе И земля принимая бы нас пружинила под сапогами.