Словно запрещенный боеприпас кассетный, чувство стыда во мне глубоко заложено. Потому жизнь свою я отдаю в заложники словам, как детей отдавали боевикам в Осетии.
Беслан назывался тот город, если вы еще помните. И тогда вспомните сами наверно про город Цхинвал. Так я от стыда горю и взрываюсь у себя в комнате, и дед в гробу вертится, ведь дед воевал.
Не за институт позаброшенный и подъездные вечеринки, дружбу с торчками и оголтелой шпаной. А за тех, кто решил, что он - *** в каждой ширинке, кто вечно лезет из всех щелей, из всех штанов.
За кастрированных словоблудов с микрофонами и полчища крикливых дураков на площадях, за группу "пусси рает" на иконах - куда несут вас лихие лошадЯ?
Стыдно сразу за всех и в отдельности за каждого - будто под хвост глядеть бездомному псу. Стыдно за всё, что подумаете, сделаете, скажете, - такое чувство, что плюнули в суп.
Стыдно за слепцов, что не видят края, за все пустые слова и мировую войну. Этот стыд за других и чужую вину я как родные свои принимаю.