друг, какая там заграница, у нас трава зеленее, понятно ежу! я о себе расскажу, добро? что-то не спится. я один из тех, кто не служил - не мужик, странно, как до этих лет то дожил? не набит ватой, вроде, не кричу: убирайся домой, жид! не хожу на митинги, триста рублей в карман положив. наполовину русский - наполовину хуй с ним, не по госплану сквозь трубы узкие лез, говорят, отсюда надо сваливать, да куда уж вы без меня. главное - в морду не плюйте, милостиво просимо. вы за киев или за новороссию? вы - чарли или за расстрела в офисе? по мне так было б мясо на кости обтянуто кожей белой, а на хирурга, кремль, чеченов, контрактников, преподавателей, шагающих с плакатами по разнарядке, фашистов и бюрократов - похуй! мне и без них неплохо. я одет на руку великого кукловода. в чугунном окладе миром исходит моя икона. я выхожу под знамена митрополита всея руси. ряса в золоте - знай только носи. их христу не пристало пришествовать второй раз по грязи. чувств верующих не задень. родился в россии - живи в россии, каждый день свершаются изнасилования, от души, без указки, под ягуар, любэ и шашлык, на всех пидорасов даже у власти не хватит смазки. на подгоревшей сковороде мне явился лик спасителя. пока концерты провинциальных дрочил с тихой гитаркой, рублей по четыреста вход, продолжаются, искусство бродяг, алкашей и пидоров будет стоять башней из красного кирпича, камнем раскрошится в стенах александрийского грота. будто нечаянно: машина с гражданскими номерами, люди в штатском. жесткий диск изъяли - у них это называется "спецоперация". мертвые по дорогами валяются, и столбы вдоль дорожного полотна станут виселицами. останутся только люди за красной стеной, церковь, байкеры, омон и полиция. кавказ наш, крым наш, все наше. первый полет в космос, фирма "мелодия". такие хари не на перловой каше растят, тем более, если этот стих мне не прочесть публично, я буду раздавать листовки прохожим, каждый, добравшийся до середины, потенциально под нож. погоны по невскому катят красное колесо, с глазами мертвыми, наглыми, с улыбками подлецов. бьют по правой щеке. подставляй все лицо! - говорят. дознание, на полу кто-то обоссаный, их вера не признает ад, потому что те, кому все дозволено, те, чье имя нельзя называть, не признают греха. и пока над башнями из красного кирпича нищеты и позора развешаны флаги, друг, прекрати надеяться и мечтать, мы с тобой не покинем концлагерь.