Но что–то, видно, есть во мне такое, что я никак смириться не могу, что больше нету — никого со мною, ни соболя, ни соловья в снегу.
А то, что мне объятий не хватало, так это, деточка, всё как бы да кабы. — Зато хватило — голоса, металла, таблеток, алкоголя, мужества, судьбы...
Зато хватило мне — метафор и деталей, ума хватило — всё перебелить: что ни строфа — желание ударить, что ни абзац — то просьба пристрелить.
Несёшь себя — как вывих, как припадок (два соболя + соловей — внутри), несёшь себя — как соловья — в подарок! — глядишь, — уже обратно принесли.
Я уговаривал: давай ещё, подтянем, ну что же ты? — ведь Ты ж меня любил! — я говорил: царапается, тянет... (Я всё это напрасно говорил).
Не бойся, соболь, — я тебя не выдам, я больше никого не выдаю. Но ты, ты должен знать, где есть отдельный выход, в густые заросли, в высокую траву.
Как быстро ты — скребёшься, роешь, лаешь, как будто чуешь пулю — между глаз! Не рой так быстро (ты же мой — товарищ), но, видно, нет — товарищей — у нас.
А если нет — за синею горою найдёшь себе — другую западню! Беги отсюда, я тебя — не скрою, я сам тебя, как выкуп, выдаю...
Они убьют тебя, они тебя — не знают (как облаком — накрыв твою семью), здесь травят — грамотно, здесь — правильно стреляют (я, кстати, многим здрасте — говорю).
О, как же он бежал, с беременной женою, с летящим соловьем — по млечному пути!.. Не бойся, мальчик, — я тебя прикрою. Я пошутил (...чтоб ты — успел — уйти...).
...Что ни строка — то приступ и припадок, что ни рука — то выстрел и отстрел. Ты извини, что скромный мой подарок, от крови внутренней набряк и отсырел.
Да, были безобразны — эти роды, но я горжусь, что сексуальный голос мой был утешеньем моего народа (а мой народ — за синею горой!). Я счастлив — оттого, что в общей куче они прогрызли, как рюкзак, — меня, и что они (не я!) бессмертны и живучи, как жизнь, как мужество, как молодость моя.
...Но что же делать мне теперь — с самим собою (уже без всех метафор), боже мой, и что это за облако такое? — как облако, — нависло — надо мной...
А, что — я, собственно, здесь собираюсь делать, и для чего? — стихи свои читать? Стихотворение — качнулось, как поэма. Мне всё равно, как это называть...
Четвертый день (при этом хорошея) я задыхаюсь, глядя в темноту, я чувствую — испарину на шее, — не ту я чувствую испарину, не ту!
Я — спас тебя: мой соловьиный вывих, соболий выдох, лошадиный храп. — Теперь я должен знать, где мой — отдельный! — выход, стоп–кран, трамплин, огнетушитель, трап.
Я должен знать, где мой — прощальный — выход, высокий купол, ноги — в темноту. ...Стихотворение кончается — как выхлоп. Я с этим — согласиться — не могу.
Стихотворение кончается — как тара, его нельзя до неприличья длить. Ты извини, что терпкий мой подарок осыпался — пока его несли. ...Четвёртого дыханья — не бывает, но — мы узнали это — только что. Ты спрячь меня, как доллары — в кармане (как неисполненное обещанье), Ты убери меня, как варежки — в пальто. А я — прощу — Тебе, что этот воздух хлипкий раскрылся будто парашют во рту. — ...Стихотворение кончается — как всхлипы. Я с этим — тоже — примириться не могу!
Я знаю, что мы этого не любим, но я люблю (точней, любил — тогда): строфа всегда — как обращенье к людям, строка всегда — как помощь, как рука!
...Стихотворение — кончается как выпад (не ты — его, оно — тебя — жуёт), стихотворение кончается как выбор! ...как человек, как воздух, как живот...
Стихотворение кончается — как счастье (...как убедительно меня устроил ты, из мелких роз, из позвонков хрустящих, из жирных хризантем, молочной кислоты. Я — бело–красная поленница живая, там, на морозе, ты сложил — меня, а мне — без разницы, я пальцы — разжимаю: