У "максима" кровь - водица, Он лопочет - не уснет. В белокаменной столице Комиссары с матросней. Тьма висит над Перекопом, Ждут околыши утра: Завтра все погибнем скопом, Завтра все погибнем скопом, Золотые юнкера...
Вам, Татьяна Михайловна, И семнадцать не дашь ведь. Вы и косы закалывали, Чтобы выглядеть старше. Да не щурьтесь вы, полноте, Возвращения нету. Вы меня и не вспомните, Впрочем, дело не в этом.
Переполнен Севастополь Дрянью - Божья благодать, Не видать первопрестольной Нам России, не видать. Где носила, где косила Наша белая судьба - Кровь-водица у "максима", Кровь-водица у "максима", И у нас не голуба...
Вот, Татьяна Михайловна, Где нам встретиться выпало. Ваши губы опаловые До конца кем-то выпиты. Мы любовники старые, Мы, чуть что, - напролом, Я ведь ночи простаивал Под вашим окном.
Вот рассвет, как серый глянец, Ухмыляется "максим": Через прорезь, братец, глянем На пророков и мессий. Был Господь бы, попросил бы - Нет, о жизни бы не стал - Схоронить меня в России, Схоронить меня в России, Можно даже без креста...
Все, Татьяна Михайловна, В пулемете нет лент. Обо мне не слыхали вы Столько зим, столько лет. Вы вернетесь на Сретенку Жарким каменным летом. На окне там отметинка, Впрочем, дело не в этом.