Как хочется парить, не вспоминая о былом, Не зная срока будущей беды, Кудрявых облаков касаясь трепетным крылом, Под ясным оком утренней звезды.
Но грешница-земля не терпит вольности сынов, И тянутся томительные дни, И горечью полно очарованье сладких снов, Поскольку не сбываются они.
Плетёмся мы ухабистой и пыльной колеёй, И беды бьют порой и в глаз, и в бровь. Нам жизнь дана, разлучница меж небом и землёй, Чтоб в старости постигли мы любовь.
Живи же, всяк живущий, и свободней и смелей, Пока не обратился в хладный труп. Кто не грешил в дни юности, тот не жил на земле, Но кто грешит пред смертию, тот глуп.
Когда же срок настанет для прозрений и молитв, Брось в угол свой зазубренный клинок. Пусть он послужит символом давно прошедших битв, И пусть он будет дольше одинок.
Пусть милостью загладится преступная вина И в буйном сердце явится покой. Тем слава и величие, кто выдержал сполна Борьбу со скептицизмом и тоской.
Меж святостью и злом на нашей грешнице-земле Нам всем когда-то надо выбирать. Душа осиротелая умеет жить во зле, Но очень уж страшится умирать.
И те, кто к благам суетным не рвались напролом И были не надменны, а просты, Покинув нас, помашут миру ангельским крылом Под ясным оком утренней звезды.