Когда голос мой, пресновато-вычурный, Содрогнётся от нервного сердца биения. Когда мой мозг на стене гостиной Напишет меня, сбросив враз напряжение. И руки мои, сжимавшие пальцами Неловкими грифель, одетый в дерево, Ослабнут. И тело рухнет на пол, Как будто живым и не было. Тогда кто-то близкий, но всё ещё дышащий Сотрёт меня тряпкой с интерьера, И пусть не всего, пусть мысль одинокая Забьётся на ножку шифоньера, Но тело моё, мною в спешке забытое, Увезут насовсем и спрячут куда-то. Я всё ещё буду здесь, Но стану всего лишь датой.