В застывших глазах, стеклянея, замёрз перевал, Сквозь синие полосы часто пульсиует кровь. Сегодня мой друг у меня на руках умирал, В немом изумлении вскинув разбитую бровь. Как знать, скоро ль выпадет срок За райскую пасть высоту? И пригоршни страха - всё прыг да всё скок, И жалят всё мимо, и мимо, и мимо, и мимо меня - В пустоту, в пустоту, в пустоту, в пустоту. Как знать где прорублен мой выход в скалистом дворце? Я знаю, на чьей-то недремлющей мушке сижу. И мало мне радости в том, что пока ещё цел, И нет во мне грусти за то, что хожу по ножу. Но пуле, нашедшей висок, Не видеть меня стариком. И медные птицы - всё прыг да всё скок, Клюют мои зерна всё мимо, и мимо, и мимо меня - В молоко, в молоко, в молоко, в молоко. Я знаю, в какой-нибудь близко крадущийся миг С моими мечтами врага совместися прицел. Все дни, что я прожил и всё, чего в жизни достиг, Под маской молчанья застынет на бледном лице. Ты знаешь, родной мой браток, - В бою расставаться нельзя. Но демоны мести - всё прыг да всё скок, И стрелами тьмы полосуют всё мимо, и мимо, и мимо меня - По друзьям, по друзьям, по друзьям, по друзьям. Солярного дыма удушливый едкий заслон Пробъётся до дома в дожде, что похож на грибной. И кто-то, кто в наш постучит опечаленный дом, Руками смертельной тоски, как небесной водой. Надежд моих выкроен клок Из горьких невзгод полотна. Но слуги Харона - всё прыг да всё скок, Визжат, а во мне с каждым выстрелом злее, и злее, и всё бесконечней Война, война, война, война. Мы прём на рожон, сатанея в азарте вражды, Как все, душу в зубы и пыльный ландшафт на таран, Привычка войны - полужить, полводы, полбеды - Внутри надырявила тысячи ноющих ран. Кладут к колоску колосок, Сжинают жнецы без труда. И хлебные косы - всё прыг да всё скок, Как в замлю, как в небо, вонзаются в память мою Навсегда, навсегда, навсегда, навсегда.