*** здравствуй, ты, в будущем или прошлом. сам себе расскажу, что я сейчас есть, ем, иду, думаю и так далее. я не ношу медалей, знаешь, мне их и не дали даже, наверно, не заслужил. я в целом честно жил, жил, жил не рвал, разве что временами, в необъяснимой попытке взять то, что скорее не нужно, чем невозможно. с нами происходили разные метаморфозы, от живописи до прозы, от обнаженных тел в красном свете на влажной еще бумаге до обожженных самбукой губ, до драки в универмаге, от хрипоты с утра и хрипотцы под вечер до полной утраты волшебного дара речи. все это было с нами, приходили цунами, уходили цунами. вторая волна вопреки приметам была только жалким подобием первой, менялись числа, дома, при этом, качались стены, кончались нервы. теперь нам стыдно за откровенность с людьми, которым до нас нет дела, я не хотел, она не хотела, предлоги кончались союзами, части речи - частями тела. я уже не читаю книг, я не знаю какие надо, я с трудом успеваю хоть что-то, помимо ада из официально бессмысленных телодвижений, тысячи ритуальных сожжений, плясок с бубнами перед зеркалом, в белой комнате, в тихом омуте. думаешь, кто-то ведь там стоит, как в голливудском фильме, кто-то сильный один или может одна, молча держит бокал вина, полируя задумчиво пальцем дно, понимаю, сложно поверить в простое, но… разбегаешься, бьешь табуреткою это окно… а там нет окна… нет окна… там простая стена, просто менее выцветшая стена. отражение в осколках шепчет «прости, друг»… уж не знаю, какой это дантов круг.