Цари, короли, императоры, Властители всей земли Командовали парадами, Но юмором - не могли.
В дворцы именитых особ, все дни возлежащих выхоленно, являлся бродяга Эзоп, и нищими они выглядели.
В домах, где ханжа наследил Своими ногами щуплыми, Всю пошлость Ходжа Насреддин Сшибал, как шахматы, шутками.
Хотели юмор купить - Да только его не купишь! Хотели юмор убить - А юмор показывал кукиш!
Бороться с ним дело трудное. Казнили его без конца. Его голова отрубленная Качалась на пике стрельца. Но лишь скоморошьи дудочки Свой начинали сказ Он звонко кричал: "Я туточки!" - И лихо пускался в пляс.
В потрёпанном куцем пальтишке, Понурясь и словно каясь, Преступником политическим Он, пойманный, шёл на казнь. Всем видом покорность выказывал: "Готов к неземному житью". Как вдруг из пальтишка выскальзывал, Рукою махал ... И тютю!
Юмор прятали в камеры, Да чёрта с два удалось. Решётки и стены каменные Он проходил насквозь. Откашливаясь простужено, как рядовой боец шагал он частушкой-простушкой с винтовкой на Зимний Дворец.
Привык он к взглядам сумрачным Но это ему не вредит, И сам на себя с юмором Юмор порою глядит. Он вечен. Он ловок и юрок. Пройдет через всё, через всех. Итак, да славится юмор! Он - мужественный человек.
Рудольф Баршай Сергей Алексашкин - бас Симфонический Оркестр Кёльнского Радио Московская Хоровая Академия 2000