К белокурой колдунье из прирейнского края Шли мужчины толпой, от любви умирая. И велел ее вызвать епископ на суд, Все в душе ей прощая за ее красоту. «О, скажи, Лорелея, чьи глаза так прекрасны, Кто тебя научил этим чарам опасным?» «Жизнь мне в тягость, епископ, и проклят мой взор. Кто взглянул на меня, свой прочел приговор. О епископ, в глазах моих пламя пожара, Так предайте огню эти страшные чары!» – «Лорелея, пожар твой всесилен: ведь я Сам тобой околдован и тебе не судья». – «Замолчите, епископ! Помолитесь и верьте: Это воля господня – предать меня смерти. Мой любимый уехал, он в далекой стране, Все теперь мне не мило, все теперь не по мне. Сердце так исстрадалось, что должна умереть я. Даже вид мой внушает мне мысли о смерти. Мой любимый уехал, и с этого дня Свет мне белый не мил, ночь в душе у меня». И трех рыцарей кликнул епископ: «Скорее Уведите в глухой монастырь Лорелею. Прочь, безумная Лор. волоокая Лор! Ты монахиней станешь, и померкнет твой взор». Трое рыцарей с девой идут по дороге. Говорит она стражникам хмурым и строгим: «На скале той высокой дайте мне постоять, Чтоб увидеть мой замок могла я опять, Чтоб свое отраженье я увидела снова, Перед тем как войти в монастырь ваш суровый». Ветер локоны спутал, и горит ее взгляд. Тщетно стража кричит ей: «Лорелея, назад!» – «На излучину Рейна ладья выплывает, В ней сидит мой любимый, он меня призывает. Так легко на душе, так прозрачна волна...» И с высокой скалы в Рейн упала она. Увидав отраженные в глади потока Свои рейнские очи, свой солнечный локон.