На свете больше нет страданий и разлук. И никакой ни в чем потравы - В достатке барбарис, и сладкий крымский лук, И ароматнейшие травы - И кинза, и чабрец, и терпкий базилик - Шальная прихоть садовода, Которым был Творец, спасибо, что велик, - Но не забыл и огорода.
Спасибо за деталь. За зубчик чеснока, Дарящий свет вполне жемчужный. Пусть миром правит сталь. И смотрит свысока Престиж – здесь этого не нужно. Довольно, что костер, цикады и прибой. И (даже, кажется, без чачи) Здесь можно просто быть. И быть самим собой. Здесь можно так, а не иначе.
Беззлобно в казане шипит курдючный жир. Над ним дымок витает синий. Мы выкроили день на этот мирный пир. Мы оторвались от Эриний. Здесь двадцать лет назад мятущейся душе Бывало больно, но не тяжко. И хватит о любви. Давай о черемше… Давай о ребрышках барашка!
Кончается терпеж . Пора, мой друг, пора, Забыв про все, заняться пловом. В любовь, войну, престиж играет детвора, У нас-то все почти готово. И, кажется, чего грустить на полпути – Еще полно хмельного зелья. Остались пустяки – хоть в чем-нибудь найти Малейший повод для веселья.
Да где его сыскать – размыта нонпарель, Не разглядеть в кофейной гуще. Все те же небеса. С небес летит шрапнель И с каждым днем кучней и гуще. Когда бы ты не знал, чем кончится парад, То был бы рад, но, между прочим, Не сетуй на такой короткий променад – Он мог бы быть еще короче.
Ты больше ничего помимо похвалы Произносить уже не вправе. И хватит о судьбе! Ввиду грядущей мглы, Давай, ей-богу, о приправе… Нигде не уцелеть при жизни. И потом - Ни на листе, ни в женском плаче. Все вышло не затем. И даже не о том… Но вышло так, а не иначе.