Я рвался в бой, я пел, я надрывался, Сорил деньгами, словно чешуей, Мне хмель в башку три дня подряд стучался, Все не давал отправится домой. За эти дни менялась обстановка, Менялись: сны, машины, кабаки, Нам сквозь туман маячила швартовка, Как кораблям при шторме маяки.
Дошли до предела и сердце, и тело, душа норовит на покой, Чертенок из ада сидит с нами рядом, такой же, как мы, никакой.
Давай махнем по сто за свадьбу с бубенцами, По двести грамм за каждую из дам, И наплевать, что завтра будет с нами, Когда допьем последние сто грамм. Еще стаканчик за того, кто в море, За Рождество распятого Христа, За тех, кто с нами в радости, и в горе, Сквозь годы, до могильного креста.
Дошли до предела и сердце, и тело, душа норовит на покой, Чертенок из ада сидит с нами рядом, такой же, как мы,
Еще стаканчик за того, кто в море, За Рождество распятого Христа, За тех, кто с нами в радости, и в горе, Сквозь годы, до могильного креста.
Дошли до предела и сердце, и тело, душа норовит на покой, Чертенок из ада сидит с нами рядом, такой же, как мы, никакой. Дошли до предела и сердце, и тело, душа норовит на покой, Чертенок из ада сидит с нами рядом, такой же, как мы, никакой.