Когда он вошел, госпожа сидела босая и плакала в свои волосы. Перед ней на треножнике стоял башмачок, в нем хлеб, а на носке башмачка горела восковая свеча. Под волосами виднелись обнаженные груди госпожи, обрамленные, как глаза, ресницами и бровями и из них, как темный взгляд капало темное молоко... Руками с двумя большими пальцами она отламывала кусочки хлеба и опускала их себе в подол. Когда они размокали от слез и молока, она бросала их к своим ногам, а на пальцах ног у нее вместо ногтей были зубы. Прижав ступни к друг к другу, она этими зубами жадно жевала брошенную пищу, но из – за того, что не было никакой возможности ее проглотить, пережеванные куски валялись в пыли вокруг...