Меня дома никто не любит, Менты, секьюрити, тёлки и прочьи суки. А я хотел бы, чтобы люди, мне бы сказали хоть раз: - "Ты классный перец мэн, понимаешь?"
Я молодой, красивый, я комсомолец, герой, спортсмен. Я в Чернобыле в реактор упал, у меня огромный слоновый член. Я офигенный парень, и вообще я взрослый серьезный мэн, Но меня ожидает завтра опять (прикинь) новый суровый день. Меня дома никто не любит, а мне, Не понятно почему люди так судять о мне. Я не трогал никого, Я дружелюбно в клубе стулом бью по башке, всяких пидаров. Они подрулюют и грузят, типо я их подруге под юбку залез. Я нажрусь и ору, что я клуб подожгу и нассу на их трупы в золе. Секьюрити все, мне не дают спокойно выходной отвиснуть. Суки вобще! Почти везде моё имя стоит на черном списке. Мне трудно себе, девчонку найти. Я без прохода в диско, Пью перед дверью и мацаю свои большие толстые сиськи. Что за сплетни слухов кого я переебал? Что за сплетни слухов кому я переебал? Шо я перед клубом на стоянку побежал И втихаря позажигал машины сраных вышибал. Я не хочу говорить: - "Это не правда", Может у меня, всё же, есть в голове вавка, Но это не важно, я же на сцене, чтобы чу-чуть меня пожалели.
Меня дома никто не любит, Менты, секьюрити, тёлки и прочьи суки. А я хотел бы, чтобы люди, мне бы сказали хоть раз: - "I love you. Я тебя люблю. I love you. Я тебя люблю". Ну вас суки.
Я написал эту песню на этот жестокий суровый бит. Не для того, чтобы сделать какой-то стрёмный совковый хит. Поднимите руки вверх кто хочет путевый попсовый хит, Про пацана, которого дома не любят и он ноет, шо он полный псих. Где руки невижу. Тут же житейника, флоу и рифмы нет. Полюбите меня лучше, ведь меня бьют порую психи. Вам повезло, шо у меня отобрали топор и я в глубоком кризисе. Я обнаружил, шо у меня дома, походу, мой видеомагнитофон спиздили. Моей сестре нужно было бабло на ширево, И вот она взяла видак и отнесла его домой на дилера. Я ломлюсь в три ночи с криками. Пару ударов кулаком - визги. Забираю видак и через месяц вижу, смотрю, у метадон-клиники. А родители на чужой стороне, а я как лох в стороне. Я сажусь, иногда, на пол в тишине, и приставляю ствол к голове. Я не хочу говорить: - "Это не правда", Может у меня, всё же, есть в голове вавка, Но это не важно, я же на сцене, чтобы чу-чуть меня пожалели.
Меня дома никто не любит, Менты, секьюрити, тёлки и прочьи суки. А я хотел бы, чтобы люди, мне бы сказали хоть раз: - "I love you. Я тебя люблю. I love you. Я тебя люблю".