Мы на вокзале, птичка моя. Тут не наобнимаешься толком, Не лобзай меня только.
Мы на вокзале, птичка моя, – не на Арбате. Я не выбирала красивого платья, Не зашивала суматошно дырки за пять минут до отбытия, Не топталась за углом, чтоб незначительно опоздать И В этот раз Не заплелась. Мы на вокзале, птичка моя! На стенах плотный жёлтый налёт От миллионов людей разных пород, От их терпких, Выдержанных, некогда оберегаемых слов. Не написать на листе, не заправить в конверт, Попросив передать щеглов. Мы на вокзале, птичка моя. Что сказать тебе, Чтоб отстоять самостоятельность эпизода? Может я смогу внятно объяснить, Почему в даль тянется моя нить, Почему, чтобы благородно тебя любить, Должно воцариться дистанции. Вероятно, лишь тогда, Плотоядная любовь моя, Не дошвырнёт в тебя копья. Но минуя тесноту, ширину и высоту, Свой калибр переплюнув, Развернется пред тобою Дурой колоссального размера. Мы на вокзале, птичка моя. Ты знал, что я люблю тебя? А моё любимое занятие – мерить по себе тебя И, отмечая соответствия, лихо ликовать. Люблю, За то, Что твоя любовь Не обольстится простым наличием намерений. Ты и сам не заметил, наверное, Как окрепла она, благоверная, Приняв мой уход как следующий ход. Мы на вокзале. Проводи и уйди. Просто дальше живи, птичка моя. А я буду знать И увёртываться от опасностей, опекаемая этой мыслью. Она станет моей провизией. Знаю, любишь меня, как умалишенный. Люби и этот уход! Как вышитые инициалы на подаренном платке, Как мой атрибут, пусть и не теплопроводный. Люби мой уход! Как мое продолжение Или, что на порядок ценнее, Как моё заключение.