Духовные чада - Воспоминания об отце Василие. "Костер из последней спички" | Текст песни

• Тексты песен
• Духовные чада
• Воспоминания об отце Василие. "Костер из последней спички"

В 2009 г. уволилась со школы и ещё продолжала жить с паспортом. Это уже три года, как терзала себя за то, что живу с паспортом. Но избавиться от него не могла. Оправдания: то зарплату получить надо, то алименты на почте. И вот в начале января 2010 года прихожу на вечернюю к отцу Василию и прошу его причастить сына своего младшего – беснующегося. Он говорит: «Всё Ваня, Ваня, когда же ты?» – У меня же паспорт, а батюшка таких не причащал. Мне стало стыдно, и так хотелось причаститься, ну хоть последний раз в жизни! Сжечь паспорт всё не хватало мужества. Батюшка тогда служил литургии только в Иваньково, причащал только некоторых в Спасском. Спрашиваю: «Где причастишь Ваню?» Он говорит: «Тут, в Спасском».
Утром мы с Ваней вышли из дома в полной решимости сжечь этот «билет в ад». Как будто кто-то нёс меня, думал за меня. Только наблюдала со стороны в этот день, что происходило со мною. Вышли в парк, стали разжигать спички. Каждая спичка, разгораясь, сразу тухла. И так почти весь коробок. Как будто ветер дул со всех сторон, или кто-то невидимой рукой тащит спички. Мы пошли дальше, в поле, и заново стали пытаться сжечь паспорт. Но всё повторилось снова. Последняя спичка. Мне не хотелось просить ни у кого их. И на показуху жечь у дома о. Василия не хотелось. Говорю: «Ваня, молись Пресвятой Богородице! Последняя спичка! Молись!» И вот, стоим: «Пресвятая Богородица, помоги! Богородице Дево, радуйся!» Зажигаю спичку на: «Во Имя Отца и Сына и Святаго Духа!» Паспорт горит. Ветер исчез. Бумага странно зашипела – за две секунды осталась одна фотография. Осталось только ногою растереть на дороге эту предательницу. Вот так Ваня помолился!
Пришли к батюшке, у порога чувствую – его тут нет, нет боли в сердце, в боку, Ванечка «ангелочком» сел на кресло и сидит. Матушка Зосима читает обедницу и просит меня присоединиться. Мы вместе читаем, и вдруг чувствую: зубы сковало, язык онемел, бок раскалывается. В это время Ваня завыл, начал бегать кругами на четвереньках по полу, орать не своим голосом. Матушка спрашивает: «Что это случилось?» Говорю: «Батюшка едет сюда». Она удивилась. Ваня уже крутится, ложится на кресло вверх задом, головою вниз, бегает, еле поймала. Сажаю на колени (ему 8 лет) и укачиваю как маленького. А сама нараспев «колыбельную» – 26-й, 50-й, 90-й псалмы, «Да воскреснет Бог». Во время чтения он щипает меня, бьёт, кусает. Дочитала до конца. Немного затих. У меня уже бок выворачивает наизнанку. Нападает страх, отчаяние, злоба на несчастного ребенка. Вот заходит батюшка, крестит всех, говорит: «Ну вот, вы тут время весело провели!» Спрашивает устало: «Ну что, Ванёк, дерёшься, оговариваешься, маму не слушаешься, молитвы не хочешь читать?» А Ваня ему: «А ты что, на дереве сидел и видел?» – «Да, – говорит, – я часто на деревьях сижу и за вами за всеми гляжу! Иди сюда, Иван». Исповедал его, внучку Ангелину, сноху Инну (уже перед родами) и причастил их. Я же задыхалась на том месте, где сейчас стоит престол. Всю жжёт огнем, кто-то мне внушает идти отсюда.
Подходу к отцу Василию и, заикаясь, говорю: «А меня на исповедь?» А он мне: «Ты же недавно была?» Сквозь стиснутые зубы шепчу: «Я его сожгла!» Ноги подкосились, зубы стучат, лицо искривилось, и из меня какой-то скрип-стон вырвался. Упала на пол. А он положил на голову епитрахиль и читает разрешительную молитву, ещё что-то громко. Где-то далеко слышу его слова. Мне страшно и больно, тошнит как будто всё тело, внутренности выползают из меня, дышать не могу. Вдох-хрип. Началась истерика. Батюшка поливает меня водой. Сопли, слёзы. Затем лежу на полу почти без дыхания. Батюшка надо мной что-то кричит, читает, и ещё что-то. Голос, визг, рык в ответ. Оказалось, этот звук из меня.
Долго он со мной так занимался. Душа-то моя была где-то вдалеке от головы, сердца. Кто-то управлял моим телом, языком. Ноги отказывались держать, глаза закрыты, закатились. Отец кричит: «Вставай!» – Могу только ползти. Руки, ноги сковали судороги. Крест нанести на себя не могу. Батюшка кричит: «Крестись!» Руки не слушают меня. Он: «Именем Господа нашего Иисуса Христа – отойди от неё!» – и так много раз. Сил нет даже голову от пола поднять. Вдруг слышу: «Открой глаза! Именем Господа нашего Иисуса Христа, смотри на меня!» Поднимаю голову, пытаюсь смотреть. Всё кругом плывет. «Ты сегодня ела? Пила?» Машу головой – нет. Батюшка куда-то побежал. В ужасе зажалась в угол. Слышу: «Открой рот, Именем Господа Иисуса Христа – открой рот!» Что-то кладет мне в рот, сладкое и маленькое. Отчего я прихожу в себя. Сижу на полу. Поднимаю глаза, а батюшка положил мне на голову руку, стоит, плачет и говорит: «Ты хоть представляешь, что ты сделала? – Ты же себе имя вернула!» С такой любовью, с такой жалостью ко мне, гладит по голове, надевает упавший платок мне на голову: «А теперь идите с Богом!»
Еле-еле шевелюсь, пытаюсь встать, одеть сапоги. Ваня меня гладит, жалеет, что у него бывает редко. Вышла на улицу. Смотрю на небо, людей. Так мне было хорошо! Откуда столько сил появилось, прямо на крыльях полетела домой. Как ребенок пятилетний. Столько лёгкос?6?

Духовные чада еще тексты