Ему кричали: "Ну спой, Нафтул!" - А он лишь руками махал. До соликамской тюрьмы дотянул И из неё не сбежал. Куда бежать, если всюду смерть За ним шагает, косой грозя? А здесь так жалобно просят спеть, Будто без песен нельзя.
А где же твой голос, ответь, Нафтул, И что ты делаешь здесь? Как в синагоге ты ре тянул - Город запомнит весь. Горели свечи, блестел атлас, И служка читал Агаду - И славно вспомнить об этом сейчас, В тридцать девятом году.
И встал Нафтул, и кашель пропал, Борода - как смоль, а лицо - как мел. И пел он так, как когда-то певал, И как никогда не пел. Он слышал гомон больших площадей, И голос его не дрогнул, не стих. Он видел дочек своих дочерей, Сынов сыновей своих.
Он пел и видел, как брата брат Предаст, не меняясь в лице, И как карательный ждёт отряд Учительницу на крыльце. Грядущее крови своей и страны Открылось ему наперёд - И кто в Канаду сбежит от войны, Кого саркома добьёт.
Он видел далёкие злые края, Меня в толчее метро... А рядом, дыхание затая, Молчал соликамский острог. Так жалобно просят - как не помочь! Без песен нельзя? Да брось!.. И билась ночь, и курилась ночь, А утро не началось.