Ну, как, товарищи, начнем, что ли? Народу у нас, правда, сегодня маловато. У нас, правда, еще превалирует недооценка культурного максимума лекционной пропаганды. Но, поскольку по плану нашего Дворца Культуры у нас сегодня состоится ряд выступлений на тему «Реализм и формализм в музыке», мы ее, эту тему, то есть эти самые выступления провернем.
Правильно? Принято.
Вступительное слово на эту тематику скажет музыковед номер один, наш главный консультант и музыкальный критик товарищ Единицын.
Поприветствуем, товарищи, нашего дорогого (постепенно приходит в восторг) и любимого великого товарища Единицына. (Пришел в восторг. Бурные, продолжительные аплодисменты, переходящие в овацию. Все встают.)
Музыкальные деятели и деятельницы (уже в восторге):
Слава! Слава великому Единицыну! Слава!
(Все садятся)
Единицын (читает по бумажке):
Товарищи! Реалистическую музыку пишут народные композиторы, а формалистическую музыку пишут антинародные композиторы.
Спрашивается, почему реалистическую музыку пишут народные композиторы, а формалистическую музыку пишут антинародные композиторы?
Народные композиторы пишут реалистическую музыку потому, товарищи, что, являясь по природе реалистами, они не могут не писать музыку реалистическую. А антинародные композиторы, являясь по природе формалистами, не могут, не могут не писать музыку формалистическую.
Задача, следовательно, заключается в том, чтобы народные композиторы развивали б музыку реалистическую, а антинародные композиторы прекратили бы свое более чем сомнительное экспериментирование в области музыки формалистической.
Ведущий:
Правильно! Верно! Товарищи, поблагодарим же нашего родного и любимого великого Единицына за историческую речь, за его выступление, обогащенье и освещенье важных вопросов музыкального дела.
(Бурные, продолжительные аплодисменты, переходящие в овацию. Все встают.)
Ведущий, музыкальные деятели и деятельницы: Спасибо, спасибо за историческую речь! Спасибо, спасибо за отеческую заботу!
(Все садятся)
Ведущий: По следуему затем плану предоставляю слово музыковеду номер два, имеющему к тому же голос и возможность вокализи-и-и-иро-овать. Предоставляю слово товарищу Двойкину.
Двойкин (острит):
Товарищи! Своим выступлением я не имею в виду вносить диссонансы (смех) или атональность (смех) в те мысли, которые мы здесь слыхали.
Мы, товарищи, требуем от музыки красоты и изящества. Вам это странно? Да? Ну, конечно, вам странно это. Странным вам это кажется, странным вам это кажется. Да, ну, конечно, вам странно это, странным вам это кажется, странным вам это кажется, будто здесь что-то не так. А между тем, это так! Я не оговорился! Мы стоим за красивую, изящную музыку. Музыка немелодичная, музыка неэстетичная, музыка негармоничная, музыка неизящная, это, это... бормашина. Или, или... музыкальная душегубка.
Кроме того, товарищи, я должен вам сообщить, что в кавказских операх должна быть настоящая лезгинка, должна быть настоящая лезгинка.
В кавказских операх лезгинка Простой должна быть и известной, Лихой, обычной, популярной И обязательно кавказской.
Она должна быть настоящей, Всегда должна быть настоящей, И только, только настоящей, Да, да, да, да, да, настоящей.
(2 раза)
Музыкальные деятели и деятельницы (лихо, по-кавказски, восклицают, тем самым убедительно демонстрируя свою полную солидарность с вдохновляющими указаниями Товарища А.А.Двойкина):
Асса! Асса! Асса!
Ведущий:
Вот подлинно научное выступление. Какой анализ! Какая глубина!