Я стою на крыше 14-ти этажки. Почти что на крыше мира, Здесь, на Гражданке.
Пейзаж тут простой: Квартиры, квартиры, квартиры. Но где тот портной, Что залатает дыры?
Я был в богадельнях, Я спал в каталажках, Я был в Лахте и Стрельне, Но я живу на Гражданке.
Парадняки и балконы, Гопники, панки, Я тоже ширялся чёрным, Ел кислоту и поганки.
На пустыре Те же битые стёкла, бумажки, какашки, Но каждой весной Тут всходят полынь и ахты ромашки.
Я был первоклашкой, Я помню, как поднимали флаг. Видел ты хоть однажды С велосипедными цепями в руках драк? Вьетнамцы в общагах, Афганцы, горевшие в танке. Район на район бились нещадно Здесь на Гражданке. Но счастливое детство, Счастливое, как ни крути. Политбюро на плакате. В Сосновке вообще-то водились и маньяки.
У нас «Минус Пять», «Квадрат», «В попа», «Зенит», «Халихоло», «Уголки». Костет, Муха, Кощей, Чеснок, Марат, Ерж, Савеля и прочие старики.
Симонов Лёша, Киря, Саня, Димон, Алка, Наташка, Юрец-молодец, И многие просто без имён.
Жили, ни просто, ни сложно, Ни шатко, ни валко. Кому-то подкожно, А кто-то попросту алко. И вот вам Гражданка, Вот закалка и ковка. Почём тут буханка? Если здесь Пискарёвка.
А теперь я на Мальорке Курю дорогую сигару. В халате из шелка Тихо журю швейцара. Нет, я конечно шучу, Я здесь, никуда не девался. Я куда-то ехал, плыл, летел или лечу, Но я всегда возвращался.
Я и вот я стою, Практически в жопе мира, Я был на Мальорке, Я был в коммунальных квартирах. И где тот портной, где тот портной, Но это уже не важно. Я стою на крыше, 14-ти этажки.