Так случилось , что сердцу родное лицо отразилось во мне незнакомым, От того преломляется прочая боль откровенным душевным стоном, От того в шерстяной превращаюсь клубок, становлюсь полотенцем махровым, Поцелуи бы только чужих этих губ под ночным не увидеть покровом.
Чашку чая разбить бы, но с этим почти невозможно разрушить чувства, Я практически в шаге от жутких угроз, слишком близкая грань безумства. А родному лицу неожиданно вдруг без меня не приходится грустно, И по сути ему параллельно на то, что зовется "ревнивое буйство".
Мне теперь предугадано в этом бою не скатиться до лакомой мести, Не из жалости к этой любви, вовсе нет, просто слишком уж много чести, Если кто-то избрал себе даму бубён, то уже отпадает масть «крести». Я желаю лишь счастья родному лицу. Впредь пускай избегает бестий. (с)