Там, где синяя равнина, там где ты сказала: «Ах». (Не ори) Там, где пьяный Буратино, там, где хуй и где пизда. Где Собаки похоть льётся, где у клитора живот, Где Петровна доебётся, а потом домой ведёт.
Нашим бабам, чё не скажешь, всё возьмут и переврут. И, пока в торец не вмажешь, по домам не разбегут. Наши встречи постоянны. Изменить уже нельзя. Похотливые глазищи часто смотрят на меня.
И сказала мне Лариса, гордость девичью храня, Я уйду пушистой кисой, если тронешь ты меня. Что ты, милая, не трону. Кто я есть в твоей судьбе? Лишь причёску как корону дай поправлю на пизде.
Нашим бабам, чё не скажешь, всё возьмут и переврут. И, пока в торец не вмажешь, по домам не разбегут. Наши встречи постоянны. Изменить уже нельзя. Похотливые глазищи часто смотрят на меня.
Призадумалась Лариса. Вот и кончилась гроза. И потом всем показала шоколадные глаза. А потом Петровна вскоре порвала плеву как нить. Ты Бревно полюбишь вскоре, а не то ему не жить.
Нашим бабам, чё не скажешь, всё возьмут и переврут. И, пока в торец не вмажешь, по домам не разбегут. Наши встречи постоянны. Изменить уже нельзя. Похотливые глазищи часто смотрят на меня.
Нашим бабам, чё не скажешь, всё возьмут и переврут. И, пока в торец не вмажешь, по домам не разбегут. Наши встречи постоянны. Изменить уже нельзя. Похотливые глазищи часто смотрят на меня. Похотливые глазищи часто смотрят на меня. Часто смотрят на меня.