Когда я был свежей огурчика, Я был влюбленным в Люду Гурченко: И в голосок ее, и талию, И танцы стиля своего, Почти подобные летанию, Когда не весят ничего.
Задиристая харьковчанка, Ты песен думала слова, То прорывная, как тачанка, То вдруг, как девочка, слаба.
И, как в черемуховом дыме Прошедших дней, бессмертных дней, Когда мы были молодыми, Ты пела родине своей.
Когда вы шли с Басилашвили Сквозь настоящую пургу, Мы все любовью вашей жили... Чем я помочь сейчас могу?
И пела ты с такою болью… Слезами чистыми омыт Мой стих про клеверное поле… Пусть вновь оно тебе шумит!...
Прощай, единственная Люда! Прости и счастлива будь, что Была обиженная люто, Но и любимая зато.