Унеси в ладонях тепло Чёрно-белых берёз, Дерзкий взгляд цыганских костров, Да бессмысленность звезд. Високосной ранней весной Мой единственный друг, В старенькой фуфайке ушёл На чужую войну.
Вскоре до родной стороны Долетело письмо, Он писал мол, всё хорошо, Между строк — ничего. Високосной ранней весной Мой единственный друг, В старенькой фуфайке ушёл На чужую войну.
А потом принёс военком Свою страшную весть, Почему в глаза я его, Так боялся смотреть. Високосным летом в росу Мой единственный друг, Возвратился с этой войны В деревянном гробу.
Унеси в ладонях тепло Чёрно-белых берёз, Дерзкий взгляд цыганских костров, Да бессмысленность звезд. Високосной ранней весной Мой единственный друг, В старенькой фуфайке ушёл На чужую войну.
И мать развод оформив срочно, Вновь вышла замуж, сделав дел, А ты другого звала папой, А я по тюрьмам-лагерям, И видно дьявол взял нас в лапы, нам не досуг, так свёл нас сам.
А ты в ответ расхохоталась: «\"В своем ли ты уме, родной? если б и так, прибавил б малость, за ночку с родственной душой\"! И уплыла, а он остался, и через день его нашли…. Он тихо так в петле качался, от грешной воспарив земли.