В пермском аэропорте, настроенье всем портя, хмуро вторгнувшись в гул, кто-то из контролеров, нудный выказав норов, в микрофон затянул:
«Пассажир Никаноров, пассажир Никаноров, пассажир Никаноров, вылетающий на Барнаул...»
Никаноров скрывался, хитро он оставался невидимкой в толпе. Может, пил пиво «Дизель» и жевал канапе, и в буфете приблизил пол-России в гульбе. Вряд ли был олигархом – может, бомжем-огарком, непонятным себе? Может быть, на коробках и мешках прикорнул гражданин Никаноров, вылетающий в Барнаул? Может, в луже, как боров, где-то он храпанул, гражданин Никаноров, вылетающий на Барнаул! Может, он сдезертирил ото всех дедовщин, прячась в женском сортире от военных мужчин? И страшней приговоров и зрачков черных дул голос, полный укоров:
«Гражданин Никаноров, гражданин Никаноров, гражданин Никаноров, вылетающий на Барнаул!!!»
И смертельнее пули у меня жжет в груди: что хотел в Барнауле Никаноров найти? Бросил нас на кого он в скуку, пьянь и разгул, гражданин Никаноров, вылетающий на Барнаул? Как же всех наколол он и куда улизнул, гражданин Никаноров, вылетающий на Барнаул! Может, мертвенно-мрачный Сов. Союза герой, с голодовок прозрачный, позабыт он страной? Может, где-то, отчаясь в потайном уголке, он висит, не качаясь, на тугом ремешке? Сгинул, как сиротинка. И такая жутинка, будто голос, как финка, по кишкам полоснул, хоть кричи: «Караул!» в глушь российских просторов:
«Гражданин Никаноров! Гражданин Никаноров! Гражданин Никаноров, вылетающий на Барнаул…»