Мы продолжим, может нам пойдет и в прок родство - Это ж дело нашей жизни - скоморошество! Снова праздник, и на нас кафтаны яркие, Да на Шексне реке не будет больше ярмарки... А счастье до здоровьице стеной становятся, Ты из окна на тротуар течешь сукровицей... А то, что с Запада пришло, - возьми да кинь на Восток, Да слезы, что в стакан стекают, крепче "Киевской"...
Здесь все ясно - здесь порою даже милуют, А вот что там видят те, кого кремируют? Понимаю, что приятно посмотреть самому, Но для чего шагать навстречу интересному? Зло давило, а ты лез на свет из-под него, Затыкая раны клочьями исподнего, Трассою Череповец - Москва заматывая, Все же было, я же видел. Что ж ты, мать твою!
Эх, надо гладким быть, да не обструган ты - Волга крови в голосе да струн мосты... И красна стена твоей обители Не от билетов общества твоих любителей! Я не знаю, кто толкал, а кто подталкивал, Кто согласен был, а кто и так кивал... Может было все продумано и взвешено, Только были все тогда на чьем-то сейшене!
Просто больно оттого, что наша боль ушла, Та, что раньше родилась, да с тобой жила, Те, кто с нею раньше был, тебя похитили - Для кого она теперь в счастливом Питере? Боль уходит сквозь трясину да по кочечкам, К родникам воды живой, да к колокольчикам, По костям, что никак мы не соберем - Не одна слепая, а с поводырем!
Кто там шепчется? Ну хватит, ну заткнитесь же! В бубенцах - колокола соборов Китежа, Да отпихнув от стен твоих оркестры сводные, Три сопелки да гармонь дудят отходную... С колокольни - стоны цвета мозга костного... Бросьте треп пустой про годы високосные! Тот, кто обществу штрафные принесет очки, Пузырем пустым летит из форточки.
Приближается к глазам поверхность улицы... Мать сыра-земля поймет, не расступится! Думал - может это байки чьи-то жуткие. Да доля правды - ой, в каждой шутке есть... Боли нашей гора вровень срытая, Штора спущенная, дверь закрытая, Да записка: "Нет его!" корявым почерком... Нет ни времени, ни колокольчиков!