Звёздами струится высь ночная, Тени на шоссе легли устало, Мать из глыбы камня оживая, Ровно в полночь сходит с пьедестала. Горстку пепла к сердцу прижимая, Размыкает каменные губы: «Спи, моя кровинка, баю-баю, Это гром, не пушечные гулы».
Ночью бродит мать по Хиросиме, В Бухенвальд заходит и в Освенцим. И поёт о дочери и сыне, Горстку пепла прижимая к сердцу: А-а-а, сожжённые, восстаньте! А-а-а, казнённые, воспряньте! А-а-а, очнитесь ото сна! А-а-а, заря уже видна!
В Бухенвальде слышен гул набата, В Пирчуписе вновь скрипят колодцы. И встаёт, встаёт, встаёт расплата, И восстать над смертью жизнь клянётся! Новый день от дыма не померкнет, Как надежда матери он светел, Мать стоит перед своей деревней, В каменной горсти сжимая пепел.