Я останусь на ваших губах отголоском, Сладким стоном и прерванным криком извозчика, На халате из щёлка упругой полоской, Утонувшего в полночь хребта - позвоночника. Я останусь (о, если вы только позволите,) вереницей вещей или солнечным зайчиком, пробежавшим рысцой по заваленной комнате, леденцом, сладкоежкой упрятанным за щеку. Взгляд пробьётся сквозь солнце укором презрительным, Разрывая уколом кулису Parlament'а.
Я останусь поклонником, братом и зрителем, в этом зале глазами привинченным намертво.