Что же ты замолчал, мой беспокойный бог, то ли молва мила, то ли глаза в пыли. Три тридевятых сна мнутся росой у ног, три тридевятых сна - и ни одной любви.
За родником - река, за паровозом - smog, а у меня с тобой - свойство ценить на слух. Три тридевятых зла, не называя срок, шли ко спине впритык и не теряли нюх.
Вот и стоим теперь. Два обветшалых дня, два пожелтевших пня, росших не в том Крыму. Мой терпеливый бог. Не прогоняй меня! Ведь у тебя внутри холодно одному.