Верёвки и чёрные лошади, мои милые, Следы на песке, как на остатках папируса, Я принимаю посуточно арт Виверуса, Я учу терпение чтить гудки длинные. Я жажду его голоса, Крещу взлётные полосы. В непонимании.
Ты не спишь, ты устал, хороший мой. Протираешь оконные рамы столь хрупкие, Столь выносливые, снег под подошвами, Помнит о стойкости, и не спит сутками. Я в глаза хочу карие, Твои руки на талии. И асфальта ткани.
Я тебя навещу, встретимся на вокзале, У первой платформы, ты же всё помнишь, Не ревнивый, седой, и не знающий помощь, Соткан кровью, и жизнью, и веткою стали. В руки я хочу грубые, Впиться в мокрые губы, И вдохнуть веры.
Я тебя подожду, под мелодию воронов, А когда нам споют колыбельную голуби, Сообщим, что мы вновь и беспечны и молоды, На вокзале, с рассветом мы встретимся скоро. Обниму я за плечи, Вокруг станет легче, Сквозь дым атмосферы.