Мне свеча догорит из подсвечника звездных пристанищ, Чтоб, исчезнув, прозреть медным воском на вЕках страны. Коль оставил себя, то уже ничего не оставишь, Всем нашедшим - оброк на кол поднятой вверх целины.
Холодеет рассвет. И видна в очертаньях дорога, Застывает росой птичий хор на часовнях берез. В воспаленной земле бьется сердце о стены острога, И овсянка в полях пожинает истлевший овес.
В белом пледе души дыр так много, что некуда прыгнуть, Перья выщипал тьме, и теперь это - голая тьма. Кистью клена письмо из подкорья за пазухой вынуть, И, поверив ветрам, никому не отправить письма.
Нет, сие не печаль, завтра станет нам солью без хлеба, И усмешкой - гроза, и косая улыбка луны. Догорает свеча, соловьями аукает небо, Чтоб, исчезнув, прозреть медным воском на вЕках страны.
И ни тьмы - ни огня, только ветер гудит в колокольнях, Хворый колокол спит, и прикушен холодный язык. От молчанья звонарь в головной задыхается боли. И кругом никого, кроме света погасшей звезды.